дышу на ощупь, зубами слушаю звуки
Пишет answeraquestion:
Название: Четыре раза, когда Акон прогонял Нему, и один раз, когда попросил остаться
Оригинальное название: Four Times Akon told Nemu to go away, and One Time He didn’t
Автор оригинала: Vayshti
Ссылка на оригинал: vayshti.livejournal.com/80858.html
Рейтинг: R
Жанр: романс
Персонажи: Акон/Нему
Прим.пер.: тоже из невошедшего; название имени Леонарда Щеботанского, бггг
8,5 т. зсп.
1.
Шаги, раздававшиеся позади, явно принадлежали неопытному «хвосту». Когда Акон остановился, затихли и они. Стоило продолжить неспешную прогулку в сторону дома, как за спиной снова послышался частый перестук. Не требовалось быть офицером Двенадцатой, чтобы выяснить, кому они принадлежат, и прекратить безобразие. Акон притаился за углом, немного подождал и сгреб в охапку маленькую шпионку, зажав ей рот на случай, если она вздумает кричать. Но это оказалось излишним.
Чтобы этот ребенок закричал, требовалось что-то большее.
Акон ослабил хватку, развернул девушку лицом к себе и наклонился так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Не ходи за мной, Нему.
Она склонила голову, и по ее лицу Акон не смог прочесть ничего: ни отчего она решила следить за ним, ни что она думает о требовании оставить его в покое. Все, что он видел – абсолютно пустой взгляд.
– Вот что, Нему. Ты же не хочешь следить за мной. Иди домой.
Он надеялся, что она, как обычно, зациклится на вопросе «почему?». Но она молча сунула большой палец в рот – выражение ее лица при этом ни капли не изменилось, разве что губы округлились. Акон молча смотрел, как ее подбородок двигается вверх-вниз, и ждал. Наконец она вынула палец изо рта с явственным причмокиванием.
– Что такое «домой»?
Это уже был прогресс по сравнению с обычным поведением.
Да и в очередной раз объяснять, что ей не стоит к нему привязываться, стараясь при этом умолчать об истинной причине – потому что от этого у капитана Куроцучи случится истерический припадок – категорически не хотелось.
– Домой. Ну, знаешь – твой дом.
Никакой реакции.
– Жилище. Пристанище. База. Кров. Хата – узнаешь какое-нибудь из этих слов?
Лицо Нему по-прежнему не выражало ничего.
– Дом – там, где твое место.
Она нахмурилась и кивнула.
– Мое место – в ла-бо-ра-то-ри-и.
Акон хотел было возразить, но Нему уже отвернулась.
2.
Хийосу ушел – понес капитану результаты последних тестов, а Акон остался – регистрировать, пересчитывать и готовить для экспериментов новые образцы тканей.
Ему лучше работалось, когда вокруг никого не было. Или при большом скоплении народа: когда лаборатория была полным-полна сослуживцами, никто из них не чувствовал себя обязанным развлекать его беседой. Акон мог спокойно погрузиться в белый шум и сосредоточиться на работе. И время от времени незаметно удирать на перекур.
На часах было три пополуночи. Все добрые граждане и малые дети, как им и положено, спали.
Акон наблюдал за содержимым пробирок в штативе, дожидаясь коагуляции, когда в коридоре послышался неуверенный стук каблучков, затихший у двери. Молчание за спиной стало невыносимым. Акон обернулся.
Личико, выглядывающее из-за косяка, было кукольно-совершенным. Безупречно белая, словно покрытая лаком-гофун, кожа обрамляла блестящие, широко раскрытые глаза. Ногти, короткие и обкусанные, были накрашены ярко-алым.
Акон понятия не имел, где Нему раздобыла туфли на каблуке и косметику. Возможно, и к лучшему. Он надеялся, что это все просто отдали за ненадобностью другие сотрудницы – сунули в руки, когда не видел капитан.
Но если макияж был нанесен с почти профессиональной тщательностью, то туфли раньше явно принадлежали кому-то покрупнее, и маленькие ножки, хоть и были чем-то обмотаны, тонули в них. Перебинтованные ступни и слой косметики делали Нему похожей на принцессу из пьесы театра Кабуки.
Она двинулась к нему, пошатываясь на каблуках и растопырив локти, чтобы сохранить равновесие.
– Я красивая, Акон-сама?
Он встряхнул пробирку, внимательно наблюдая за содержимым, и нацарапал еще несколько цифр.
– У меня много работы, Нему-чан.
Он не услышал удаляющегося стука каблуков, лишь ощущение взгляда в спину слабело, пока не пропало совсем. Он продолжал методично добавлять токсины в пробирку, а когда обернулся – Нему уже исчезла, ушла босиком и бесшумно.
Так лучше.
Непросто относиться к образцам тканей, как к объекту исследований, когда их донор стоит за спиной.
3.
Он попросил ее надиктовать показания приборов, но вовсе не просил усаживаться при этом на стол. И уж тем более не просил надевать настолько короткую форму, которая к тому же задиралась и выставляла на обозрение слишком много.
А еще он вовсе не просил придвигаться так близко – это нервировало и вряд ли благотворно влияло на их исключительно деловые взаимоотношения. Тем более, если Нему придет в голову упомянуть об этом случае – капитан Куроцучи узнает и вытянет из него все подробности, прибегнув к эффективным, но негуманным способам. Смерть от кровопотери никогда не привлекала Акона.
Нему пошевелилась и Акон заметил, что на ней красные трусики, хотя честно старался смотреть куда угодно, только не на нее. Он потер глаза. Уже было ясно, что придется как минимум еще раз перепроверить все цифры.
– Свободна, Куроцучи-сан.
Нему уронила бумаги на колени.
– Но мы не закончили, еще осталось...
Акон стукнул кулаком по столу.
– Арранкар тебя заешь, Куроцучи. Старший приказал уйти – так иди. Иди подружись с кем-то или займись еще чем-нибудь.
Он уставился в документы, только чтобы не видеть обиду в ее глазах, услышал, что она спрыгнула на пол, и краем глаза уловил, как попыталась одернуть подол своей жуткой формы.
– Спокойной ночи, Акон-семпай. Не засиживайтесь допоздна.
Когда дверь захлопнулась, он позволил себе уронить голову на стол, щелчком отбросить ручку и смотреть, как она катится по полированной поверхности. Он уже знал, что не сможет уснуть – из-за чувства вины за те глупости, что наговорил, и запретных видений.
4.
– Ну ни хрена ж себе. Акон, вон там – это же твой лейтенант?
Акон редко видел Нему за пределами лаборатории, и тем более никак не ожидал встретить ее в этом прокуренном кабаке. Но, когда Хисаги указал на размытую фигуру, молча подпиравшую стену, Акон вынужден был признать, что она похожа на Нему. Но он был слишком пьян, чтобы разглядеть с такого расстояния. Акон закурил следующую сигарету, осторожно встал и двинулся через зал, зацепив по дороге всего лишь двоих-троих.
Это была она. Акону понадобилось несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд, но картинка перед глазами перестала двоиться. Определенно – он видел Нему.
И совершенно забыв, что только что затянулся, сказал ей на ухо:
– Какого меноса ты здесь делаешь?
Она ладошкой разогнала дым, вынула сигарету у него изо рта, затянулась и выдохнула ему в лицо:
– Ты как всегда любезен, Акон. Приятно видеть такую стабильность, – и указала пальцем на толпу смеющихся женщин посреди зала: – Я здесь вместе с Женской Ассоциацией.
Акон тряхнул головой и оперся на стену, чтобы не упасть.
– Если вы вместе, то почему ты торчишь тут?
Он не замечал, как жадно она затягивается.
– Или это единственный способ сорваться с папочкиного поводка?
Он не замечал, как она теребит свой красный воротник-ошейник.
– Ты же вроде как пришла развлекаться?
Акон сам не понял, когда это произошло, но ее язык был у него во рту, и вот он уже отвечал на ее поцелуи и задирал на ней юбку – на тех самых бедрах, что десятилетиями мучительно искушали его. А потом она потянула его за собой куда-то, но ему было плевать – он продолжал целовать ее, а она впивалась ногтями ему в спину, и, о боже, он уже был внутри нее, и...
Акон слегка протрезвел, когда до него дошло, что сейчас он трахает Нему, своего лейтенанта, прижав ее к стене кабинки в женском туалете.
И хотя она коротко, отрывисто вскрикивала, и не сводя глаз смотрела на него, но так ни разу и не улыбнулась.
Акон хотел было остановиться. Но, если честно, не слишком-то сильно хотел. Страх перед капитаном Куроцучи и выпитое должны были ослабить эрекцию, но, видимо, для этого было уже поздно. И Акон продолжил, надеясь, что воспоминаний о случившемся окажется достаточно, чтобы скрасить его последние дни. Он старался не торопиться, даже когда в двери кабинки нетерпеливо забарабанили, старался продержаться как можно дольше, и оргазм стал еще сокрушительней, когда Акон почувствовал, как сжимается у Нему внутри, когда он кончает прямо в нее.
«Какое счастье, – подумалось не к месту, – что капитан Куроцучи не догадался оснастить Нему vagina dentata».
Стук в дверь стал еще настойчивей.
Акон оторвал кусок туалетной бумаги и вытерся, поглядывая на Нему в ожидании, что она что-нибудь скажет. Или хотя бы приведет себя в порядок.
Она подтянула сползшие до колен трусики.
– Мне нужно идти.
Акон хотел сказать: «Пойдем ко мне», – но вместо этого почему-то получилось:
– Да, тебе пора.
5.
Акон услышал сдавленные всхлипы в кладовой и пошел зажечь там свет.
– Не надо.
Рука замерла на выключателе. Когда он услышал шум, то почему-то решил, что это крысы устроили гнездо среди коробок, и вовсе не ожидал обнаружить здесь, на полу и в темноте, своего лейтенанта. Она что, плакала?
Даже после их случайного перетраха она оставалась привычно замкнутой и невыразительной, так что же произошло теперь? Акон никогда не разделял всеобщего мнения, мол, Нему просто отмороженная, но все же застать ее плачущей... Неудивительно, что ей не хотелось выставлять себя на всеобщее обозрение.
Он замер в дверях, не зная, что делать.
– Что ты...
Она громко высморкалась.
– Договаривай, Акон. Я мыслей не читаю.
Его глаза привыкли к темноте и он разглядел ее покрасневшее лицо и опухшие глаза. Тогда он вошел в кладовую и сел, скрестив ноги, рядом с Нему. Близко, но не слишком.
– Может, тебе хочется поговорить?
Она икнула.
– Нечего рассказывать, правда, – и снова расплакалась. – Я нарушила приказ Куроцучи-сама, и...
Сердце Акона рухнуло в пятки.
– Ты ослушалась капитана?
Нему кивнула и прижалась к его плечу. Форменное косоде быстро промокло от слез.
– Не могла же я позволить ему умереть...
Акон понятия не имел, о чем речь, но положил руку ей на голову, в порядке эксперимента погладил по волосам, и не услышав возражений, продолжил.
Тишину и уединение дальней кладовой нарушали только шорох его рукава и ее постепенно затихающие всхлипы.
Акон мог бы так провести целую вечность.
Наконец Нему пошевелилась, встала на колени и чмокнула его в рожки.
– Спасибо, что выслушал, Акон.
Он схватил ее за руку в надежде задержать еще хотя бы ненадолго, но она лишь покачала головой.
– Мне нужно идти.
Он выпустил ее ладонь.
Нему едва уловимо улыбнулась и отвернулась.
Название: Четыре раза, когда Акон прогонял Нему, и один раз, когда попросил остатьсяОригинальное название: Four Times Akon told Nemu to go away, and One Time He didn’t
Автор оригинала: Vayshti
Ссылка на оригинал: vayshti.livejournal.com/80858.html
Рейтинг: R
Жанр: романс
Персонажи: Акон/Нему
Прим.пер.: тоже из невошедшего; название имени Леонарда Щеботанского, бггг
8,5 т. зсп.
1.
Шаги, раздававшиеся позади, явно принадлежали неопытному «хвосту». Когда Акон остановился, затихли и они. Стоило продолжить неспешную прогулку в сторону дома, как за спиной снова послышался частый перестук. Не требовалось быть офицером Двенадцатой, чтобы выяснить, кому они принадлежат, и прекратить безобразие. Акон притаился за углом, немного подождал и сгреб в охапку маленькую шпионку, зажав ей рот на случай, если она вздумает кричать. Но это оказалось излишним.
Чтобы этот ребенок закричал, требовалось что-то большее.
Акон ослабил хватку, развернул девушку лицом к себе и наклонился так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Не ходи за мной, Нему.
Она склонила голову, и по ее лицу Акон не смог прочесть ничего: ни отчего она решила следить за ним, ни что она думает о требовании оставить его в покое. Все, что он видел – абсолютно пустой взгляд.
– Вот что, Нему. Ты же не хочешь следить за мной. Иди домой.
Он надеялся, что она, как обычно, зациклится на вопросе «почему?». Но она молча сунула большой палец в рот – выражение ее лица при этом ни капли не изменилось, разве что губы округлились. Акон молча смотрел, как ее подбородок двигается вверх-вниз, и ждал. Наконец она вынула палец изо рта с явственным причмокиванием.
– Что такое «домой»?
Это уже был прогресс по сравнению с обычным поведением.
Да и в очередной раз объяснять, что ей не стоит к нему привязываться, стараясь при этом умолчать об истинной причине – потому что от этого у капитана Куроцучи случится истерический припадок – категорически не хотелось.
– Домой. Ну, знаешь – твой дом.
Никакой реакции.
– Жилище. Пристанище. База. Кров. Хата – узнаешь какое-нибудь из этих слов?
Лицо Нему по-прежнему не выражало ничего.
– Дом – там, где твое место.
Она нахмурилась и кивнула.
– Мое место – в ла-бо-ра-то-ри-и.
Акон хотел было возразить, но Нему уже отвернулась.
2.
Хийосу ушел – понес капитану результаты последних тестов, а Акон остался – регистрировать, пересчитывать и готовить для экспериментов новые образцы тканей.
Ему лучше работалось, когда вокруг никого не было. Или при большом скоплении народа: когда лаборатория была полным-полна сослуживцами, никто из них не чувствовал себя обязанным развлекать его беседой. Акон мог спокойно погрузиться в белый шум и сосредоточиться на работе. И время от времени незаметно удирать на перекур.
На часах было три пополуночи. Все добрые граждане и малые дети, как им и положено, спали.
Акон наблюдал за содержимым пробирок в штативе, дожидаясь коагуляции, когда в коридоре послышался неуверенный стук каблучков, затихший у двери. Молчание за спиной стало невыносимым. Акон обернулся.
Личико, выглядывающее из-за косяка, было кукольно-совершенным. Безупречно белая, словно покрытая лаком-гофун, кожа обрамляла блестящие, широко раскрытые глаза. Ногти, короткие и обкусанные, были накрашены ярко-алым.
Акон понятия не имел, где Нему раздобыла туфли на каблуке и косметику. Возможно, и к лучшему. Он надеялся, что это все просто отдали за ненадобностью другие сотрудницы – сунули в руки, когда не видел капитан.
Но если макияж был нанесен с почти профессиональной тщательностью, то туфли раньше явно принадлежали кому-то покрупнее, и маленькие ножки, хоть и были чем-то обмотаны, тонули в них. Перебинтованные ступни и слой косметики делали Нему похожей на принцессу из пьесы театра Кабуки.
Она двинулась к нему, пошатываясь на каблуках и растопырив локти, чтобы сохранить равновесие.
– Я красивая, Акон-сама?
Он встряхнул пробирку, внимательно наблюдая за содержимым, и нацарапал еще несколько цифр.
– У меня много работы, Нему-чан.
Он не услышал удаляющегося стука каблуков, лишь ощущение взгляда в спину слабело, пока не пропало совсем. Он продолжал методично добавлять токсины в пробирку, а когда обернулся – Нему уже исчезла, ушла босиком и бесшумно.
Так лучше.
Непросто относиться к образцам тканей, как к объекту исследований, когда их донор стоит за спиной.
3.
Он попросил ее надиктовать показания приборов, но вовсе не просил усаживаться при этом на стол. И уж тем более не просил надевать настолько короткую форму, которая к тому же задиралась и выставляла на обозрение слишком много.
А еще он вовсе не просил придвигаться так близко – это нервировало и вряд ли благотворно влияло на их исключительно деловые взаимоотношения. Тем более, если Нему придет в голову упомянуть об этом случае – капитан Куроцучи узнает и вытянет из него все подробности, прибегнув к эффективным, но негуманным способам. Смерть от кровопотери никогда не привлекала Акона.
Нему пошевелилась и Акон заметил, что на ней красные трусики, хотя честно старался смотреть куда угодно, только не на нее. Он потер глаза. Уже было ясно, что придется как минимум еще раз перепроверить все цифры.
– Свободна, Куроцучи-сан.
Нему уронила бумаги на колени.
– Но мы не закончили, еще осталось...
Акон стукнул кулаком по столу.
– Арранкар тебя заешь, Куроцучи. Старший приказал уйти – так иди. Иди подружись с кем-то или займись еще чем-нибудь.
Он уставился в документы, только чтобы не видеть обиду в ее глазах, услышал, что она спрыгнула на пол, и краем глаза уловил, как попыталась одернуть подол своей жуткой формы.
– Спокойной ночи, Акон-семпай. Не засиживайтесь допоздна.
Когда дверь захлопнулась, он позволил себе уронить голову на стол, щелчком отбросить ручку и смотреть, как она катится по полированной поверхности. Он уже знал, что не сможет уснуть – из-за чувства вины за те глупости, что наговорил, и запретных видений.
4.
– Ну ни хрена ж себе. Акон, вон там – это же твой лейтенант?
Акон редко видел Нему за пределами лаборатории, и тем более никак не ожидал встретить ее в этом прокуренном кабаке. Но, когда Хисаги указал на размытую фигуру, молча подпиравшую стену, Акон вынужден был признать, что она похожа на Нему. Но он был слишком пьян, чтобы разглядеть с такого расстояния. Акон закурил следующую сигарету, осторожно встал и двинулся через зал, зацепив по дороге всего лишь двоих-троих.
Это была она. Акону понадобилось несколько минут, чтобы сфокусировать взгляд, но картинка перед глазами перестала двоиться. Определенно – он видел Нему.
И совершенно забыв, что только что затянулся, сказал ей на ухо:
– Какого меноса ты здесь делаешь?
Она ладошкой разогнала дым, вынула сигарету у него изо рта, затянулась и выдохнула ему в лицо:
– Ты как всегда любезен, Акон. Приятно видеть такую стабильность, – и указала пальцем на толпу смеющихся женщин посреди зала: – Я здесь вместе с Женской Ассоциацией.
Акон тряхнул головой и оперся на стену, чтобы не упасть.
– Если вы вместе, то почему ты торчишь тут?
Он не замечал, как жадно она затягивается.
– Или это единственный способ сорваться с папочкиного поводка?
Он не замечал, как она теребит свой красный воротник-ошейник.
– Ты же вроде как пришла развлекаться?
Акон сам не понял, когда это произошло, но ее язык был у него во рту, и вот он уже отвечал на ее поцелуи и задирал на ней юбку – на тех самых бедрах, что десятилетиями мучительно искушали его. А потом она потянула его за собой куда-то, но ему было плевать – он продолжал целовать ее, а она впивалась ногтями ему в спину, и, о боже, он уже был внутри нее, и...
Акон слегка протрезвел, когда до него дошло, что сейчас он трахает Нему, своего лейтенанта, прижав ее к стене кабинки в женском туалете.
И хотя она коротко, отрывисто вскрикивала, и не сводя глаз смотрела на него, но так ни разу и не улыбнулась.
Акон хотел было остановиться. Но, если честно, не слишком-то сильно хотел. Страх перед капитаном Куроцучи и выпитое должны были ослабить эрекцию, но, видимо, для этого было уже поздно. И Акон продолжил, надеясь, что воспоминаний о случившемся окажется достаточно, чтобы скрасить его последние дни. Он старался не торопиться, даже когда в двери кабинки нетерпеливо забарабанили, старался продержаться как можно дольше, и оргазм стал еще сокрушительней, когда Акон почувствовал, как сжимается у Нему внутри, когда он кончает прямо в нее.
«Какое счастье, – подумалось не к месту, – что капитан Куроцучи не догадался оснастить Нему vagina dentata».
Стук в дверь стал еще настойчивей.
Акон оторвал кусок туалетной бумаги и вытерся, поглядывая на Нему в ожидании, что она что-нибудь скажет. Или хотя бы приведет себя в порядок.
Она подтянула сползшие до колен трусики.
– Мне нужно идти.
Акон хотел сказать: «Пойдем ко мне», – но вместо этого почему-то получилось:
– Да, тебе пора.
5.
Акон услышал сдавленные всхлипы в кладовой и пошел зажечь там свет.
– Не надо.
Рука замерла на выключателе. Когда он услышал шум, то почему-то решил, что это крысы устроили гнездо среди коробок, и вовсе не ожидал обнаружить здесь, на полу и в темноте, своего лейтенанта. Она что, плакала?
Даже после их случайного перетраха она оставалась привычно замкнутой и невыразительной, так что же произошло теперь? Акон никогда не разделял всеобщего мнения, мол, Нему просто отмороженная, но все же застать ее плачущей... Неудивительно, что ей не хотелось выставлять себя на всеобщее обозрение.
Он замер в дверях, не зная, что делать.
– Что ты...
Она громко высморкалась.
– Договаривай, Акон. Я мыслей не читаю.
Его глаза привыкли к темноте и он разглядел ее покрасневшее лицо и опухшие глаза. Тогда он вошел в кладовую и сел, скрестив ноги, рядом с Нему. Близко, но не слишком.
– Может, тебе хочется поговорить?
Она икнула.
– Нечего рассказывать, правда, – и снова расплакалась. – Я нарушила приказ Куроцучи-сама, и...
Сердце Акона рухнуло в пятки.
– Ты ослушалась капитана?
Нему кивнула и прижалась к его плечу. Форменное косоде быстро промокло от слез.
– Не могла же я позволить ему умереть...
Акон понятия не имел, о чем речь, но положил руку ей на голову, в порядке эксперимента погладил по волосам, и не услышав возражений, продолжил.
Тишину и уединение дальней кладовой нарушали только шорох его рукава и ее постепенно затихающие всхлипы.
Акон мог бы так провести целую вечность.
Наконец Нему пошевелилась, встала на колени и чмокнула его в рожки.
– Спасибо, что выслушал, Акон.
Он схватил ее за руку в надежде задержать еще хотя бы ненадолго, но она лишь покачала головой.
– Мне нужно идти.
Он выпустил ее ладонь.
Нему едва уловимо улыбнулась и отвернулась.
@темы: Akon, Kurotsuchi Nemu, Fanfiction, Bleach
-
-
01.01.2012 в 17:08-
-
02.01.2012 в 14:57оффтоп
-
-
02.01.2012 в 20:48Да! Плиз *_* Заранее спасибо)